Разделы сайта
Выбор редакции:
- Целесообразность и эффективность методов, приемов и средств обучения в достижении оптимальных результатов образования
- Картофель с опятами в духовке
- Как приготовить варенье из ранеток дольками
- Рецепт тушеной капусты с индейкой Приготовить филе индейки с капустой
- Толкование карт Таро: значение Туза Жезлов
- Сонник: К чему снится танцевать во сне?
- Корабль адмирала нельсона «виктори Чертеж корабля виктория адмирала нельсона с обстановкой
- К чему снится индия, индия во сне Что значит если во сне приснился индус
- Петиция за отставку Медведева, или к чему приводят необдуманные слова (видео)
- Особенности государственных органов управления, органов местного самоуправления
Реклама
| Внутренние законы развития языка. Закон аналогии в языке. Фонетические изменения. Закон экономии речевых усилий Закон аналогии в русском языке примеры слов |
|
ЗАКОНЫ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА Валгина Н. С. Активные процессы в русском языке. М. : Логос, 2001. Гл. 3
Src="https://present5.com/presentation/3/57897897_133001832.pdf-img/57897897_133001832.pdf-19.jpg" alt="4. Антиномия, вызванная асимметричностью языкового знака Например: А. Значение - > к приобретению"> 4. Антиномия, вызванная асимметричностью языкового знака Например: А. Значение - > к приобретению новых знаков. Слово чернила «жидкость черного цвета» с достаточно прозрачным значением (чернь, черный - чернила) когда то имело одно означаемое. Но со временем появляются вещества иного цвета для выполнения той же функции, что и чернила. Возникший конфликт: означающее одно (чернила), а означаемых несколько - жидкости разного цвета - > к появлению абсурдных с (.) здравого смысла сочетаний красные чернила, синие чернила, зеленые чернила. Абсурдность снимается появлением словосочетания черные чернила. То есть слово чернила расширило свое значение - «жидкость, используемая для письма» . Так возникло равновесие - означаемое и означающее «пришли к согласию» . Src="https://present5.com/presentation/3/57897897_133001832.pdf-img/57897897_133001832.pdf-20.jpg" alt="4. Антиномия, вызванная асимметричностью языкового знака 2. Знак - > к расширению круга своих"> 4. Антиномия, вызванная асимметричностью языкового знака 2. Знак - > к расширению круга своих значений, приобретению новых значений В словах котенок, щенок, теленок и др. , если они употребляются в значениях «детеныш кошки» , «детеныш собаки» , «детеныш коровы» , нет дифференциации по признаку пола и потому одно означающее относится к двум означаемым. При необходимости точного указания на пол возникают соотношения корреляции - теленок и телка, кошка и кот и др. В таком случае, скажем, наименование теленок означает только детеныша мужского пола. Слово депутат означает лицо по должности независимо от пола (один знак - два означаемых).
ЗАКОН АНАЛОГИИ Один из важных внутренних законов развития языка, изменения его норм и т. д. (см. аналогия). Словарь лингвистических терминов. 2012 Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ЗАКОН АНАЛОГИИ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
Законы развития языка Язык постоянно меняется для адекватного и современного общения. Интенсивность этого развития может быть различна: язык резко меняется в период ломки экономической, политической и социальной сферы, в процессе состыковки с другими языками итд. Своеобразным стимулятором (или, наоборот, «тушителем») этих изменений является фактор внешнего характера - процессы в жизни общества. Язык и общество, как пользователь языка, неразрывно связаны, но при этом они имеют свои собственные, отдельные законы жизнеобеспечения. Таким образом, жизнь языка, его история связаны с историей общества, но не подчинены ей полностью из-за своей собственной системной организованности. Так в языковом движении сталкиваются процессы саморазвития с процессами, стимулированными извне. Внутренние законы развития языка- проявляются внутри языковой системы, их действия опираются на их собственный языковой материал, они действуют как бы независимо от влияния общества. Общими внутренними законами стали называть законы и принципы, которые относятся ко всем известным языкам и всем ярусам языковой структуры. Общими внутренними законами были признаны такие особенности языков, как наличие последовательных исторических форм языка, несоответствие внешней и внутренней языковых форм и в связи с этим различие закономерностей и темпов изменения отдельных ярусов структуры языка. В последние годы проблема общих законов языка была вытеснена проблемой универсалий. Частными внутренними законами стали называть такие формулы и принципы, которые применимы лишь к определенным языкам или группам языков и отдельным ярусам языковой структуры. Так, фонетическим законом в славянских языках является первая и вторая палатализация заднеязычных. Внешние законы развития языка- такие законы, которые обнаруживают связи языка с различными сторонами человеческой деятельности и истории общества. Общие внешние законы устанавливают взаимосвязь, характерную для всех языков. Общим внешним законом является взаимосвязь общей истории языка с историей общества, связь форм существования языка с историческими общностями людей. Конечно, конкретные формы связи различны, эта общая закономерность своеобразно проявляется в отдельные периоды жизни языка и у разных народов в конкретно – исторических условиях. Частным внешним законом развития языка, по мнению двух культурных центров (Москвы и Петербурга), является различная степень связи с внеязыковыми закономерностями разных структурных единиц языка. Так, лексика языка связана с общественно – политическими и культурными изменениями в обществе, с познавательной деятельностью людей, звуки языка – с физиолого – психологическими закономерностями, синтаксис обнаруживает связь с логическими формами мысли и логическими операциями. Почему решающим в языковом развитии (решающим, но не единственным) фактором оказывается действие внутренних законов, кроется в том, что язык является системным образованием. Язык - это не просто набор, сумма языковых знаков (морфем, слов, словосочетаний и т.п.), но и отношения между ними, поэтому сбой в одном звене знаков может привести в движение не только рядом стоящие звенья, но и всю цепь в целом (или ее определенную часть). Закон системности (внутренний закон развития языка) обнаруживается на разных языковых уровнях (морфологическом, лексическом, синтаксическом) и проявляется как внутри каждого уровня, так и во взаимодействии их друг с другом. Например, сокращение количества падежей в русском языке (шесть из девяти) привело к росту аналитических черт в синтаксическом строе языка - функция падежной формы стала определяться позицией слова в предложении, соотношением с другими формами. Изменение семантики слова может отразиться на его синтаксических связях и даже на его форме. И, наоборот, новая синтаксическая сочетаемость может привести к изменению значения слова (его расширению или сужению). Закон языковой традиции (внутр), Понятность закона объясняется объективным стремлением языка к стабильности, «охранности» уже достигнутого, приобретенного, но потенции языка столь же объективно действуют в направлении расшатывания этой стабильности, и прорыв в слабом звене системы оказывается вполне естественным. Но тут вступают в действие силы, не имеющие прямого отношения к собственно языку, но могущие наложить своеобразное табу на инновации. Такие запретительные меры исходят от специалистов-лингвистов и специальных учреждений, имеющих соответствующий правовой статус. Происходит как бы искусственное задерживание очевидного процесса, сохранение традиции вопреки объективному положению вещей. Действие закона языковой аналогии проявляется во внутреннем преодолении языковых аномалий, которое осуществляется в результате уподобления одной формы языкового выражения другой. В общем плане это мощный фактор языковой эволюции, поскольку результатом оказывается некоторая унификация форм, но, с другой стороны, это может лишить язык специфических нюансов семантического и грамматического плана. В таких случаях сдерживающее начало традиции может сыграть положительную роль. Сущность уподобления форм (аналогия) заключается в выравнивании форм, которое наблюдается в произношении, в акцентном оформлении слов (в ударении), отчасти в грамматике (например, в глагольном управлении). Особенно подвержен действию закона аналогии разговорный язык, тогда как литературный более опирается на традицию, что вполне объяснимо, так как последний более консервативен по своей сути. Особенно активным в современном русском языке оказывается действие закона речевой экономии (или экономии речевых усилий). Стремление к экономичности языкового выражения обнаруживается на разных уровнях языковой системы - в лексике, словообразовании, морфологии, синтаксисе. Развитие языка, как и развитие в любой другой сфере жизни и деятельности, не может не стимулироваться противоречивостью протекающих процессов. Противоречия (или антиномии ) свойственны самому языку как феномену, без них немыслимы какие-либо изменения. Именно в борьбе противоположностей проявляется саморазвитие языка. Обычно выделяют пять-шесть основных антиномий Антиномия говорящего и слушающего создается в результате различия в интересах вступающих в контакт собеседников (или читателя и автора): говорящий заинтересован в том, чтобы упростить и сократить высказывание, а слушающий - упростить и облегчить восприятие и понимание высказывания. Столкновение интересов создает конфликтную ситуацию, которая должна быть снята путем поиска удовлетворяющих обе стороны форм выражения. В разные эпохи жизни общества этот конфликт разрешается по-разному. Например, в обществе, где ведущую роль играют публичные формы общения (диспуты, митинги, ораторские призывные, убеждающие речи), в большей степени ощутима установка на слушающего. В другие эпохи может ощущаться явное господство письменной речи и ее влияние на процесс общения. Установка на письменный текст (преобладание интересов пишущего, говорящего), текст предписания преобладала в советском обществе, и именно ей была подчинена деятельность средств массовой информации. Таким образом, несмотря на внутриязыковую сущность данной антиномии, она насквозь пронизана социальным содержанием. Так конфликт между говорящим и слушающим разрешается то в пользу говорящего, то в пользу слушающего. Это может проявиться не только на уровне общих установок, как было отмечено выше, но и на уровне самих языковых форм - в предпочтении одних и отрицании или ограничении других. Антиномия кода и текста - это противоречие между набором языковых единиц (код - сумма фонем, морфем, слов, синтаксических единиц) и их употреблением в связной речи (текст). Здесь существует такая связь: если увеличить код (увеличить количество языковых знаков), то текст, который строится из этих знаков, сократится; и наоборот, если сократить код, то текст непременно увеличится, так как недостающие кодовые знаки придется передавать описательно, пользуясь оставшимися знаками. Антиномия узуса и возможностей языка (по-другому - системы и нормы) заключается в том, что возможности языка (системы) значительно шире, чем принятое в литературном языке употребление языковых знаков; традиционная норма действует в сторону ограничения, запрета, тогда как система способна удовлетворить большие запросы общения. Например, норма фиксирует недостаточность некоторых грамматических форм (отсутствие формы 1-го лица единственного числа у глагола победить, отсутствие противопоставления по видам у ряда глаголов, которые квалифицируются как двувидовые, и т.д.). Употребление компенсирует такие отсутствия, пользуясь возможностями самого языка, часто привлекая для этого аналогии. Антиномия, вызванная асимметричностью языкового знака , проявляется в том, что означаемое и означающее всегда находятся в состоянии конфликта: означаемое (значение) стремится к приобретению новых, более точных средств выражения (новых знаков для обозначения), а означающее (знак) - расширить круг своих значений, приобрести новые значения. Можно назвать еще одну сферу проявления противоречий - это антиномия устной и письменной формы языка . В настоящее время в связи с возрастающей ролью спонтанного общения и ослаблением рамок официального публичного общения (в прошлом - подготовленного в письменной форме), в связи с ослаблением цензуры и самоцензуры изменилось само функционирование русского языка. В прошлом достаточно обособленные формы реализации языка - устная и письменная - начинают в каких-то случаях сближаться, активизируя свое естественное взаимодействие. Устная речь воспринимает элементы книжности, письменная - широко использует принципы разговорности. Начинает разрушаться само соотношение книжности (основа - письменная речь) и разговорности (основа - устная речь). В звучащей речи появляются не только лексико-грамматические признаки книжной речи, но и чисто письменная символика, например: человек с большой буквы, доброта в кавычках, качество со знаком плюс (минус) и др. Причем из устной речи эти «книжные заимствования» вновь переходят в письменную речь уже в разговорном варианте. Начало систематического изучения проблемы языковой экономии отмечается в 80 - х годах XIX века и связывается с именами таких ученых, как И.А. Бодуэн де Куртене, П. Пасси, Г.Суит, О. Эсперсен. Однако, зачатки учения о лингвистической экономии можно найти уже в работах философов лингвистов древности. Так, Аристотель писал, что при желании говорить сжато, говорящий должен стремится к употреблению имени вместо понятия (Античные теории языка и стиля, 1936, с. 180 - 181) тем временем, у самых разнообразных лингвистов мы часто читаем о том, что «язык действует экономно». «Слово» «экономно» и словосочетание принципы экономии», «закон экономии» то и дело встречается на страницах лингвистических изданий разных стран мира. На начальном этапе исследования языковой экономии проходило в области фонологии, ограничиваясь изучением лишь фонетических изменений, это обстоятельство обуславливалось ходом развития самой науки лингвистики, характерной особенностью которой в указанный период являлся повышенной интерес к изучению именно фонологического яруса языка. В частности П.Пасси пытался найти причину некоторых фонетических изменений в языке в факте действия языковой экономии, проявляющейся в экономии произносительных усилий (так называемого «поиска наименьшего усилия»), приводящего к изменению гласных и согласных в фонологической системе французского языка. П.Пасси делает вывод о том, что «язык постоянно стремится освободиться, от лишнего» в чем, по его мнению и заключаются принцип экономии. Многие слова действительно стали короче. Уже в предыстории французского языка совершился процесс редукции атонических гласных, следующих за ударением (лат. tabula > франц-table; лат. prehendere > франц. prendre и т.д.) Начавшиеся в 20 веке изучение языка как системно - структурного образования, выделение различных уровней в языковой структуре, введение таких противопоставлений, как язык и речь, синхрония - диахрония, парадигматика - синтагматика нашли свое отражение в учении о лингвистической экономии. Тенденцию к языковой экономии стали обнаруживать в области морфологии, а также синтаксиса. При этом, «экономичные» явления в морфологии находили свое выражение также и в синтаксисе, что обуславливалось спецификой взаимоотношения этих двух уровней. Как уже отмечалось выше мысль о том, что языковая структура должна определяться «экономным распределением» между ее частями получила достаточно широкое распространение уже в XVII - XVIII в.в. Л.Блумфильд обращает особое внимание на проявление экономии в синтаксисе английского языка. Он указывает, что употребление слов заместителей делает речь весьма экономной, и при этом, живой и гибкой. Английский философ и социолог Герберт Спенсер считал, что язык, в процессе развития по «естественным законам эволюции», движется от сложного к простому. Длинные слова становятся короткими, «многословные предложения» - предложениями односложными. Н: we tellen преобразовалось в we tell (окончание утрачено). Проследив историю развития английских слов, мы видим, что на каждом этапе своего развития в результате редукции окончаний в средний период и выпадение конечных согласных в безударных слогах в XV в. длинные слова превращаются в короткие, многосложные - в односложные, например: Др.англ.период Средн. ХIVв. XVв. Перевод Drincan -> drinken -> drinke-> drink пить vyrcan -> werken -> werke-> werk работать andsdvarian -> anweren -> answere-> answer отвечать smocian -> smoken -> smoke курить lufian -> loven -> love любить Словопроизводство без присоединения словообразующих суффиксов оказалось одним из наиболее продуктивных приемов пополнения словарного состава в новый период. Crowd < др. a. crudan Drive < др. a. drifian Praise < ср. a. preisen Paint < ср.a. peinten Talk < ср.a. talken < др. a. tealcan В теоретическом отношении проблемы языковой экономии наиболее полно освящена в работах А. Мартине. А. Мартине рассматривает принципы языковой экономии как определяющий фактор в развитии и изменении языковой системы в целом. В связи с дихатомией синхрония - диахрония вопрос о языковой экономии рассматривается в работах Ш. Балли. Изучение истории французского языка позволяет Балли прийти к выводу, что экономия играет весьма значительную роль в его развитии. Проявление экономии Ш. Балли усматривает прежде всего тенденцию к сжатию. Он отмечает, что ранний период развития французского языка характеризуется сжатием отдельных слов, «элементы сливаются внутри слов», так как последние превращаются в простые неразложимые единицы, например: Gaaigner > gaigner, gagnier Saoul > soul Eage > age Reonde > ronde Minutum > menut > menu Pensare > pasare >peser Проблемы языковой экономии, и, в частности, ее проявлением в речи занимались отечественные лингвисты (Пешковский, Поливанов и др.). Так, например, А.М. Пешковский делает основной упор на экономию имеющую место в диалогической речи. Согласно учению А.М. Пешковского суть лингвистической экономии в диалогической речи состоит в следующем: в процессе коммуникации собеседники почти никогда не говорят друг с другом развернутыми фразами. Опираясь на ситуацию, они могут опускать не только отдельные слова, но и целые предложения, тем не менее прекрасно понимая друг друга. А.М.Пешковский приходит к выводу, что речевая деятельность регулируется некоторым законом, который помогает экономить речевые усилия говорящих. Ряд вопросов, связанных с проблемой языковой экономии, рассматривается в работах советских ученых. В.В.Борисов считает, что действия «закона экономии» заключаются в повышении эффективности коммуникативной функции языка. При трактовке проблемы «экономии языка» отдельные исследователи утверждали, что для развития языка в целом характерно как уже упоминалось выше, тенденция упрощения языковых форм. Американский лингвист Л. Блумфильд писал также: «Даже сейчас ясно, что изменения в языке направлены в сторону укорочения слов и упорядочения их построения: звуковые единицы делают слова более короткими, а изменения по аналогии заменяют нерегулярные образования регулярными» . «Языковое поведение» регулируется принципом наименьшего усилия ил принципом экономии. Во введении к одной из английских научных, популярных книг мы встретили следующий образец: «In the complicated story of man one has to be precise about the animals and the ideas talked about and so it is absolutely necessary to use their right names and terms. I have tried to explain each one as I name to it. Unfortunately these as names are seldom one syllable» 1 1 «описывая сложную историю развития человека, необходимо соблюдать точность и использовать правильные названия и термины. Всякий раз, когда мне приходилось это делать я пытался давать точное название. К сожалению, эти названия и термины, за редким исключением, являются многосложными»(Н. Howells. Mankind in the making., London 1967.C.15) Последнее предложение этого образца является примечательным с точки зрения объяснения причин сильной тенденции, а в английском языке к различного рода сокращением слов. В английском словарном составе большее место, как известно, занимают короткие, односложные и двусложные, а более длинные воспринимаются как нечто инородное. Стремление английского языка к моносиллабизму отмечается и другими авторами, например, Ш. Балли: «... английский язык, стремящийся к моносиллабизму, превращается ...zoological garden в zoo.... popular concerts в pops...». Это видимо и является одной из важнейших причин большого распространения и постоянно растущего числа всевозможных сокращений в современном английском языке. Весьма важно то обстоятельство что многочисленные сокращения не остаются на периферии словарного состава, а становятся достоянием всего языкового коллектива, отражают важные социальные понятия, употребляются для обозначения предмета реальной действительности в повседневной жизни, в политике, науке, экономике и т.д. Введенное еще в 1960 г. А. Мартине понятие «принцип^ экономии в языке», отражает постоянное противоречие между потребностями общения человека и его стремлением свести к минимуму свои умственные и физические усилия и справедли во рассматривается в лингвистике «в качестве движущей силы языковых изменений» 1 . А. Мартине вводит понятие «синтагматической экономии», основанной на уменьшении числа единиц в речевой цепи, противопоставляя ее «парадигматической экономии», по-зволяющей избежать введения в речь новых языковых единиц на основе использования старых в новом для них значении. В русском языке синтагматическая экономия неразрывно связана с парадигматической, ибо обнаруживается только на фоне, парадигматической, синонимической связи с соответст-вующими полными конструкциями. Парадигматическая же экономия прослеживается только на основе синтагматики конструкции, ее определенного синтагматического окружения (например, энантиосемичные преобразования синтаксических структур, приобретение ими вторичного, обратного смысла) в соответствующем контексте. В процессе коммуникации говорящий в зависимости от ситуации общения, языковой компетенции стремится выбрать наиболее экономную и адекватную конструкцию - полную или с элиминированными звеньями. В полном варианте «дополнительная экспликация...служит тем же целям, но при этом часть «фоновой» информации перемещается в зону функционирования актуальной. Синтагматическая экономия речи может наблюдаться в словосочетании: «Ездить на яблоки (на кукурузу)». Ср. «Ездить на уборку яблок (кукурузы)» При этом управляемое элиминированным компонентом существительное заимствует его падежную форму. То же в сочетаниях «поставил воду на стол» вместо «поставил стакан поды на стол». Синтагматическая экономия речи наблюдается и в простом предложении, и не только в эллиптических конструкциях («Мелеховский курень на краю хутора» - М. Шолохов - или «Мы из Москвы»). Но также в ряде нечленимых предложений, где экономия речи сопровождается аграмматичностью связи эксплицитно выраженных компонентов: « - Я тебе еще покричу»; «Уж и поговорить нельзя. - Я тебе поговорю» (Н. Тэффи). Ср.: «Я тебе задам, если еще покричишь (поговоришь)» Форма 1 лица глагола «задам» «присваивается» глаголом «покричать», и 2 лицо заменяется первым: «Ты у меня еще покричишь!» В силу такого аграмматического смешения конструкция оказывается в значительной степени фразеологизированной и экспрессивно окрашенной. Фразеологизация наблюдается и в случаях элиминации звеньев в составе предикативных частей сложноподчиненного предложения (СПП): «На то и весна, чтобы студент все ночи над конспектами сидел» (В. Аксенов). Ср.: «Нато и весна существует, чтобы...» Элиминация звеньев в составе предикативных единиц порождает новые устойчивые модели, по которым может строиться множество конструкций. Синтагматическая экономия речевых средств возможна и на уровне сложного предложения за счет элиминации главной части. Результат ее обычно соответствует разным целям как структурно-семантического, так и коммуникативного характера: 1. Они могут служить обогащению языка новыми едини 2. Могут обогащать арсенал вводно-модальных сочетаний 3. Служат показателем объективации содержания выска Ср.: «Когда Петро обернулся, верховой шел уже броским наметом, левой рукой придерживая фуражку» и «Когда Петро обернулся, то увидел, что верховой шел уже броским наметом». 4. Могут служить целям перемещения центра активиза приедете к нам, наш автобус - №8» и « - Если приедете к нам, имейте в виду, что наш автобус №8». Или «Если он и писал матери, то очень редко» и «Если он и писал матери, то писал очень редко». 5. Результатом экономии может быть фразеологизация конструкции, осложненной в силу этого ярко выраженными оценочными экспрессивно-эмоциональными конструкциями. Гаковы конструкции, построенные по устойчивой модели, в которой «опущена» главная модусная часть - если бы вы (ты) шали, как (какой); « - Если бы вы видели, как танцует Плисецкая! (вы бы поразились, удивились)». Экономия речевых средств всегда преследует определенные коммуникативные цели. Она закономерна, как правило, связана с определенным закрепленным за этими целями лексическим содержанием и, соотносясь с полным вариантом информативно, всегда богаче его по содержанию, так как содержит еще дополнительные субъективно-модальные и экспрессивно-эмоциональные коннотации, создавая возможности для говорящего выразить свои модусные оценки и свое отношение к содержанию высказывания и к адресату речи. При этом в СПП возможна только элиминация главной части, содержащей либо повтор, либо модальный компонент информации. Экономия речи постоянное явление для текста, где часто опускается звено, присутствующее в сознании говорящего в качестве компонента определенного фрейма, например: «Он подозвал официанта.; Заказал ему яичницу и сок», где ртсутствует компонент «официант подошел к столу», неизбежно присутствующий в когнициях говорящего и адресата речи. Часто опускается звено текста, которое должно свидетельствовать о тождестве денотатов, обозначенных разными словами. Возможность такого отсутствия звена кроется в том, что когнитивные концепты слов присутствуют в сознании говорящего не изолированно, а во всех своих связях и взаимоотношениях: «В комнату вошли дочери хозяина. Девочки были очень похожи на свою мать». Опущено звено «дочери хозяина - девочки», которое бы свидетельствовало о референтном тождестве данных слов. Представление о нем присутствует в сознании говорящего в отношениях - «лица женского пола -это лица определенного возраста (женщины, подростки, девушки и т.п.). То же наблюдается при гиперо-гипонимических отношениях имен, например: «Вдали показался лес. Верхушки деревьев, казалось, касались голубого неба» (А.П. Чехов), представление о таких отношениях в объективной действительности присутствует в сознании говорящего и нет необходимости в тексте восстанавливать звено «лес - это деревья». К парадигматической экономии речи относятся явления вторичной репрезентации, в частности предложения с обратным смыслом. Однако вторичный смысл таких конструкций реализуется за счет их синтагматики: «Андрей ему поможет. -Поможет он. Как же. Держи карман шире». Ср.: «Кто ему поможет? У него ведь нет родных». Негативное значение приведенных выше утвердительных предложений всегда сопровождается дополнительными субъективно-модальными наслоениями, которые реализуются в виде эмоционального неприятия факта, о котором сообщается (огорчения, возмущения и т.п.). Передаваемая информация в случаях синтаксической энантиосемии - повторение того, что находится в сфере значения собеседника, но уже в виде «маски» отрицательного высказывания, содержащего иронию, сарказм в отношении того, в чем, по мнению говорящего, ошибочно убежден собеседник. При этом в роли вторичных возможны только такие структуры, семантика которых как бы находится на грани утверждения и отрицания. Это конструкции с предикатами в форме будущего времени, повелительного наклонения; вопросительные предложения, которые отражают незнание говорящим, существует ли этот факт в реальности. В данном случае противопоставлены синтаксические связи и отношения как план выражения и план содержания формы - синтаксической конструкции. Такое предложение информа-i тивно тождественно тому, на содержание которого выражена в нем реакция. Вместе с тем оно через свое содержание и через посредство другого высказывания коммуникемы - связано с третьим как реакция на высказанное в нем суждение и такое высказывание коммуникативно не тождественно предыдущему, хотя и повторяет его информативно. Подобного рода высказывания конвенционально закреплены в русском языке и, следовательно, имеют место в конвенциях говорящего. Таким образом, парадигматическая экономия языковых средств влечет возникновение вторичных репрезентаций, которое всегда сопровождается «стремлением к максимальной выразительности, экспрессивности языка», Гораздо большей, чем в исходных синтаксических конструкциях 2 . При такой парадигматической экономии речи удается из-бежать введения в речь и язык новой структурно-семантической модели, за которой были бы закреплены, помимо информативного значения, сложные экспрессивно-|моциональные смыслы. Энантиосемичные высказывания об-ладают сложной семантикой, повторяя утверждение о каком-то факте, присутствующем в сознании говорящего, они одно-временно отрицают, опровергают его. Знание о типах ситуаций объективной действительности существуют в нашем сознании в виде ограниченного количества смысловых моделей. Ситуации могут восприниматься как существующие автономно и как связанные с другими ситуациями определенными отношениями. В первом случае их когниции проецируются в языке в виде структурно-семантической модели простых предложений, во второй - в виде предикативной части сложного, совпадающей, однако, по семантике и структуре с простым (в виде предикативных единиц, выражающий действие, состояние, местонахождение, движение, качество субъекта или его тождества другому лицу или предмету). То есть элементы, из которых строятся разновидности сложного предложения, в принципе те же, что и элементы простого текста. Ср.: «Стало светло. На улице появились первые прохожие». «Стало светло, и фонари потушили». «Фонари потушили, так как стало светло». Таким образом, сложные синтаксические единицы порождаются комбинацией одних и тех же элементов, что также является одним из свидетельствий возможностей экономии речемыслительных усилий при говорении, возможностей ограниченного числа элементов вступить друг с другом в определенные отношения и связи, создавая новые сложные смыслы, отражающие сложные связи и отношения объективной действительности. Прямое отношение к проблеме экономии речемыслительных усилий имеет такое явление, как изоморфизм единиц пре- I аврилова Г.Ф. Меликян В.Ю. К проблеме семиоимпликации в синтаксисе /У Филологический вестник Ростовского гос. университета, 1998, №1. дикативного и непредикативного уровней - словосочетания и сложного предложения 3 . Эти единицы характеризуются одинаковыми закономерностями комбинирования и типами комбинаций и сочетаемости синтаксически связанных между собой компонентов, объединяя в систему Разноуровневые конструкции как в сфере сочинения, так и подчинения: сложноподчиненному предложению изоморфно сочинение в словосочетании; сложноподчиненному - подчинение в нем. В современной когнитивной лингвистике в качестве структуры знания предлагается модель отношений как когнитивный коррелят реальных отношений в принципе одинаковых как для отношений между предметами, лицами, так и для отношений между ситуациями и представляющих собой связующее звено между реальной действительностью и языковой данностью. Так, одинаковые разновидности когнитивных моделей равноправных, сочинительных отношений имеют одинаковые средства выражения этих отношений в простом и сложном предложениях (соединительные, противительные, разделительные и др. союзы): «брат и сестра», «не брат, а сестра», «то брат, то сестра», и «шел дождь, и дул ветер», «то шел дождь, то дул ветер». Это, естественно, обеспечивает говорящему при переходе от конструирования простого предложения к сложному экономию речемыслительных усилий. Основу подчинительных отношений словоформ и прида-1 точных составляет такое осознание связей предметов и явлений реального мира, которое устанавливает первичность одно-| гр по отношению к другому, вторичному. Соответствующие! модели знания сопровождаются проецированием в структуре предложения определенных синтаксических позиций, семантика которых трансформируется в языке в значение определенных словоформ или придаточных (атрибутивное, объектное, обстоятельственное). Однако, на разных уровнях синтаксиса формально это выражается по-разному - в словоформах флективно, в придаточных - союзами и союзными словами. На уровне же семантика связь осуществляется с помощью одного механизма - создания итеративных сем. При этом в придаточном обычно согласуются семы опорного слова и семы союза (или союзного слова). "Изоморфизм в синтаксических связях падежных форм и придаточных частей \\ Исследования по славянской филологии. М.,1974, с. 80. Так, например, в определительных придаточных обяза-тсльно согласование семантики союзного слова «где» с про-странственной семантикой опорного слова «когда» - только с временной его семантикой: «Дом, где родился писатель...» «Год, когда родился писатель...». Тот же механизм связи и в простом предложении: «Он работал вчера в кабинете» и «Он радовался вчера це-лый день» В последнем случае пространственный распространитель (словоформа или придаточное) невозможен, ибо слово «радо-вался» обозначает состояние, не локализованное в пространст-ве (но локализованное во времени). В принципе одинаков и механизм построения усложненных конструкций. Итак, экономия речемыслительных усилий - сложное яв-ление, совмещающее как экономию собственно речевых средств, так и экономию когниций. Одинаковый механизм, проецируемый на разные синтаксические уровни, порождает изоморфизм синтаксических конструкций разных уровней. 2.7. Высказывания с императивной семантикой Категория императивности и способы ее репрезентации в речи находятся в центре исследований современных ученых 1 . Однако системное исчерпывающее представление о данной категории еще не вполне сформировалось. Данная категория органически связана не только с отображением действительно-го и воображаемого, желаемого мира, но и с правилами взаимодействия собеседников. 1 См., например: Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. Л., 1992; Бердник Л.Ф. Вопросительно-побудительные предложения в современном русском языке // Русский язык в школе. 1989. №2; Гусева Е.И. Текстообразующая роль побудительного пред-тжения в современном русском языке: Автореф. дис... канд. филол. наук. Гостов н/Д, 1989; Бирюлин Л. А. Теоретические аспекты семантико-мрагматического описания императивных высказываний: Автореф. дис... д-ра. филол. наук. М., 1992; Сергиевская Л.А. Сложное предложение с импера-1ивной семантикой в современном русском языке: Автореф. дис. ... д-ра, фил. наук. М., 1995, Гусева Я.Л. Актуальные аспекты синтаксического поля модальноста: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 1996; Кудряшов НА. Конструкции с косвенным императивным смыслом в современном русском языке: Автореф. дис.... канд. филол наук. Ростов н/Д, 1998. Как отмечают исследователи, побудительные речевые акты весьма многообразны и характеризуются разной степенью категоричности. Они могут выражать приказ, требование, предложение, приглашение, призыв, просьбу, совет, разрешение, извинение, пожелание, долженствование, предостережение, запрещение, инструкцию и др 2 . Центром императивной ситуации является понятие субъ-ектности, ибо оно всегда направлено на получателя - предполагаемого исполнителя побуждения, в функции которого выступает 2-е лицо. В такого рода высказываниях выделяются препозитивное значение и субъективно-модальное значение желательности осуществления означенной ситуации. При этом подобная субъективно-модальная направленность основана на объективных предпосылках наличия ситуации, прямо противоположной представленной в предложении. Кроме того, говорящий, используя разные способы побуждения, подходит к их выбору прагматически, исходя из того, "что адресат может, в состоянии выполнить указанное действие 3 . Внимание к собеседнику, его намерениям, эмоциональному состоянию, ситуации общения с ним, его месту в иерархии отношений и т.п. обеспечивает успешность побудительно- го речевого акта и является необходимым условием установления контакта между собеседниками, который сохраняется в случае согласия адресата осуществить предлагаемое ему адресантом действие, т.е. достижения цели адресанта. Русский язык, имеющий богатый арсенал конструкций, обслуживающих императивные речевые акты, обеспечивает говорящему возможность их выбора, который соответствовал бы ситуации и иллокутивному намерению адресанта. К прямым способам выражения императивности относят-ся те, в которых побуждение заключено уже в самой семантике 2 Шмелева Е.А. Виды побуждения в русском языке // Функциональное опис 3 Милосердова Е.В. Семантика и прагматика модальности (на материале про формы глагола-предиката. К центральным из них следует отнести высказывания с формой повелительного наклонения. Несколько в стороне от центра поля императивности находятся предложения, где в качестве предиката выступает форма изъявительного наклонения 1-го лица множественного числа (с прибавлением частицы-аффикса - те при обращении к нескольким лицам: "Пойдем (-те) в кино!"), а также формы 3-го лица с частицей пусть. Сюда же относятся пооудител_ьные высказывания с формой 2-го лица будущего времени ("До моего прихода вымоешь посуду и протрешь окна!"), а также пред-ложения с сослагательным наклонением, имеющие значение совета: "Почитал бы ты немного!". Кроме того, к прямым способам выражения побуждения мы относим и инфинитивные формы: "Молчать!"; "Встать!". Прямое побуждение может быть выражено и с помощью лексем, имеющих значение побуждения: приказывать, просить, советовать и др. в форме 1-го лица единственного и множественного числа. Такого рода императивные действия призваны не только воздействовать на волевой аспект адреса-га, но и изменять действительность в целом. При этом может быть опущено как наименование самого желаемого действия, гак и глагола со значением просьбы: "Попрошу на самый верх, где бильярдные... - Давай наверх... - согласился Каменев" (О. Приходько). Такие эллиптические конструкции употребляются обычно в экстремальных ситуациях, вынуждающих адресанта действовать максимально немногословно, и чаще лицом с иерархически более высоким положением, чем его адресат: "На выход с вещами! Не вижу улыбки... - Перебросив через плечо ремень тяжелой сумки, я двинулся за полковником..." (О. Приходько). Как отмечает М.К. Милых, разные формы выражения прямого побуждения могут соответствовать разной степени категоричности, которая зависит от ситуации общения 4 . Так, учитель может, обращаясь к классу, употребить 1) нейтральное: "Закройте тетради, откройте книги!"; 2) смягченное побуждение, приглашение к действию: "Закроем тетради, откроем книги"; 3) менторское; "Пусть все закроют тетради и откроют книги"; 4) резко-категорическое: "Закрыть тетради и открыть Милых М.К. Побудительные предложения в русском языке // Труды истори-ni-филологического фак-та РГУ. Харьков, 1953. Вып. 4. С. 6-11. книги!"; 5) побуждение-планирование действий: "Теперь вы закроете тетради, откроете книги" и т.п. На периферии поля императивности находятся высказывания с косвенным побудительным смыслом, побуждение в которых выражается повествовательным или вопросительным по своей структуре предложениями. Такая асимметричность объясняется тем, что предложение, как и любой языковой знак, обладает сложной семантической структурой. В силу этого при соответствующих конситуативных условиях те или иные элементы семантики предложения могут легко актуализироваться в требуемом для говорящего смысле. Причем в выражении семантики в таких случаях, как отмечает М.В. Никитин, участвуют "как эксплицитные семиотические значения, так и эксплицитные семиоимпликационные значения высказываний" 5 . В качестве подобных высказываний в русском языке закономерно, в силу языковой конвенционализации, употребляются вопросительные предложения, а также повествовательные, организованные по модели, включающей в себя, помимо глагола-инфинитива, слова с модально-оценочным значением необходимости, неизбежности, морально-этической оценки и др. Характер подобной оценки позволяет собеседнику делать вывод о желательности или нежелательности своих дальнейших действий для себя и адресанта: "Да, вам, Иван Ильич, лучше туда не идти" (В. Дубинцев). Любое вопросительное предложение эксплицитно выражает значение побуждения к речевому действию, которое под влиянием контекста в известных случаях преобразуются в се-миоимпликационное значение побуждения к действию вообще. Как и прямое побуждение, высказывания с косвенным смыслом обязательно предполагают прямую обращенность к собеседнику, 2-му лицу, что свойственно и вопросительному предложению. Так же, как и прямые побуждения, такие предложения, помимо пропозиционного содержания, передают информацию об иллокутивных намерениях говорящего, т.е. побудительный, коммуникативный компонент семантики, апеллирующий к эмоционально-волевой сфере собеседника, а также сообщение об инициируемом (и имплицитно), об инициирующем действиях. 3 Никитин М.В. Предел семантики // Вопр. языкозн. 1997. №1. С. 4-5. Косвенные побуждения обычно используются в речи то-гда, когда адресант не хочет или не решается прямо вторгаться в эмоционально-волевую сферу собеседника и хочет предвари-тельно путем оценки предпочитаемого им события или вопро-са-побуждения выяснить, возможен ли в этом плане дальнейший контакт с собеседником: "... А отчего бы вам, Александр Михайлович, не заглянуть как-нибудь и к нам?.. - Благодарю нас, я как-нибудь зайду..." (М. Алданов). На крайней периферии способов выражения категории императивности находятся скрытые речевые акты. В отличие от прямых и косвенных способов выражения побуждения они не имеют в основе своего побудительного значения ни общего для их предикатов значения желательности, ни значения ирреальности. Не имеют данные высказывания в своей структурной исходной семантике и компонентов побудительного значения. Их коммуникативная направленность определяется только конситуацией. Они не обладают ни специализированными морфологическими формами предикатов, ни устойчи-ными моделями, закономерно подвергающихся переносу значений. Например: "Не знаю, стоит ли брать с собой зонт? - На улице дождь". (Из разговора). Вторая реплика имплицитно предполагает (наряду с эксплицитной информацией) побуждение: "Бери с собой зонт". В данном случае как бы опущена общая посылка, логическое звено, известное обоим говорящим: "Пойду погуляю немного. - Уже десять часов вечера". (Из разговора). В данном случае обоим собеседникам известно общее положение "ночью не гуляют", отсюда вывод: "не следует гулять адресату в 10 часов вечера ". Такого рода побуждения и запреты рассчитаны на интеллектуальную сферу собеседника и требуют определенного фонда общих знаний. Остановимся подробнее на косвенных способах выражения побуждения. Косвенное побуждение с опорой на объективную необходимость совершения желаемого адресантом действия может быть выражено рядом способов и моделей: 1) употреблением категории состояния пора, значение которой отражает нечто закономерное, не зависящее от человеческих желаний, в сочетании с инфинитивом и дательным па-дежом местоимения 2-го лица. Такие конструкции, побуждая собеседника к действию, указывают на его своевременность и необходимость именно в данный момент: "...Жениться вам пора, золотой мой..." (Ф. Соллогуб); 2) значение предпочтительности какого-либо действия В случаях предложения совместного действия адресат обозначается формой дательного падежа множественного числа 1-го лица: "...Нам лучше быть за первым столом или около него. Так в самом деле будет приличнее..." (М. Алданов). Таким образом, цель использования модели со словом лучше - корректирование адресантом действий адресата, идущих, по мнению говорящего, вразрез с существующей ситуацией; 3) функцию выражения косвенного побуждения способны Конкретизация побудительного замысла всегда сопряжена с сомнением говорящего в эффективности воздействующего начала произнесенного высказывания. Как отмечается, компонент предположительности такого эффекта этикетного плана явно выражен при употреблении модальных глаголов в предложениях-просьбах. Особенно ярко он проявляется при отрицании в вопросительном Предложении: "Вы не можете зайти к нам сегодня вечером?" (М. Алданов). В повествовательных предложениях без отрицания реализуйся косвенная форма совета: "По-моему, без кабины вы можете обойтись, а впрочем, как вам угодно", - посоветовал... жене Клервилль" (М. Алданов). Если побуждение, по мнению адресанта, совпадает с желаниями собеседника, то оно граничит с разрешением совершить действие: "У тебя мокрое лицо, можешь взять полотенце" (А. Азальский). В данном случае имплицитно выражено субъ- 6 Корди Е.Е. Вторичные функции высказываний с модальными глаголами //1 7 Булыгина Т.В., Шмелев АД. Языковая концептуализация мира (на материале | ективное отношение говорящего к содержанию сообщения, соучастие адресанта в позитивном изменении дел адресата. Такой эффект возможен только при непосредственном обращении к собеседнику, в силу чего в высказывании обязательно присутствует форма местоимения или только глагола во 2-м лице. При наличии отрицания при глаголе мочь в повествовательном предложении выражаются объективная невозможность и нежелательность совершения адресатом выраженного инфинитивом действия, а, следовательно, побуждение его со-всршить нечто прямо противоположное: "Вы не можете зада-вать ваши вопросы сейчас" (О. Приходько). При двойном отрицании побудительное значение выражается еще рельефней: "Вы не можете не рассчитывать на их помощь!" (М. Попов). Подобные императивные конструкции омонимичны кон-струкциям повествовательной семантики и в отличие от них характеризуются побудительной интонацией и фразовым ударением, падающим на модальный глагол. При наличии в предложении слова можно обычно перечается приглашение к совместному с собеседником действию: Для нашего дела вам можно найти и время, и место" (М. Ал-данов). Однако совместность действия в целях установления более тесного речевого контакта с адресатом может быть выражена и формой 1-го лица множественного числа: "Ну, мы можем опять говорить по-русски" (М Алданов). Побуждение, основанное на обязательности воспроизве-дения выраженного в высказывании действия, передается пу-тем использования моделей со словами должен, обязан, следует, надо (нужно), необходимо, требуется, придется в сочетании с инфинитивом и местоимением 2-го лица в дательном падеже. Такие высказывания сопровождают побуждения апелляцией к объективной необходимости осуществления действия, выраженного инфинитивом. Элемент необходимости, долженствования может быть двух видов: алетическим и деонтическим. "Алетическое долженствование связано с объективными потенциями реального мира, деонтическое - с нормативным и ненормативным поведением" 8 . В связи с этим рассматриваемые высказывания мо- " Булыгина ТВ., Шмелев А. Д. Концепт долга в поле долженствования // логи-кч-кий анализ языка: культурные концепты. М., 1981. С. 15. гут: 1) подчеркивать вынужденный характер побуждения или] 2) апеллировать к моральному долгу собеседника. Отсюда от-тенки_ побуждения: приказание, распоряжение, требование, убеждение, разъяснение и т.п.: "Она внимательно изучила билет. - Вовремя нужно приходить" (О. Приходько); "...Но кроме крема "для загара" вам необходимо приобрести еще что-нибудь для смягчения кожи..." (С. Есин). Семантика таких побуждений основана на каузировании к действию путем убеждения в его объективной необходимости. Стремление убедить адресата в его неизбежной заинтересованности в осуществлении требуемого действия иногда находит выражение в мнимой задействованности автора в побуждении: "Никакого волнения. Пожалуйста, - проговорил Пьер. - Прежде всего, нам- нужно снять рубашечку" (В. Набоков). Семантика побуждения к необходимому в силу долга действию такова, что не позволяет отрицательно ответить на побуждение: "Вам придется сообщить мне данные, добытые первыми шагами дознания..." (М. Алданов). В такого рода вы-оказываниях социальный, психологический статус говорящего выше статуса собеседника и позволяет ему апеллировать к мо-ральному долгу адресата. Еше более резко это подчеркивается в предложениях схемы N + должен, обязан + инфинитив: "...Никакого учебного! года у вас не было. И не читаете вы почти ничего. Вы должны заниматься, Витя..." (М. Алданов). Однако при отсутствии неравенства между собеседниками в содержании высказывания преобладает значение совета, приглашения, т.е. категоричность побуждения снижается: "По-моему, вы должны написать свои воспоминания" (М. Алда-нов). Косвенные речевые акты со значением побуждения, их семантика иногда зависят от контекста, ситуации. Они могут| выражать разные аспекты побуждения. Так, повествовательное! предложение с компонентом мочь обычно выражает совет (ес-ли же говорящий прибегает к своей компетенции или использует свое иерархически более высокое, чем у собеседника положение, в речи реализуется разрешение): "Вы можете не работать по вечерам" (Я вам советую / или приказываю, разрешаю). В роли императивных высказываний, выражающих запрет на осуществление какого-либо действия, часто выступают мо-дели повествовательных предложений, содержащие указание на прямую адресованность речевого акта посредством употребления местоимения 2-го лица. Модель таких предложений предполагает и частично типизированное лексическое содержание - употребление лексем, значение которых включает в себя сему осуждения поведения адресата или сему нецелесо-образности его поведения. Таковы предложения, включающие и себя слова бесполезно, напрасно, нехорошо, незачем. При эгом лишь слове напрасно (зря) способно сочетаться с финитными формами глагола настоящего времени: "Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую погоду, - перебил его на-сравнительно Филипп Филиппович..." (М. Булгаков); "А ты очень зря опять говоришь об этом..." (А. Федоров). Автор такою рода побуждений как бы склоняет своего собеседника выполнить действие, противоположное тому, что тот делает или собирается делать. При этом употребление в таких конструкциях прошедшего времени погашает императивную семан-тику высказывания (нельзя запретить уже осуществленное кем-то действие): "...Ничего нового на свете не произойдет. Так что вы напрасно кипятились насчет новой жизни" (И. Ильф, Е. Петров). Слова нехорошо, бесполезно, незачем, нечего сочетаются только с инфинитивом: "Нехорошо так резко прерывать его" (О. Приходько); "Вам незачем отказываться от своих прежних намерений" (Ml Алданов). Некатегоричность требований-зап выражается в данном случае и формой несовершенного вида глагола, а также безличным характером самой структуры высказывания, как бы исключающего прямой выход к эмоционально-волевую сферу собеседника. Субъективность, эмоционально-оценочный компонент высказывания усиливаются за счет лексической семантики инфинитива, обозначающего эстетически или этически неприемлемые для адресанта факты: "Я свое отслужил, нечего меня повестками стращать" (О. Приходько), Ср.: "Нечего болтать, ругаться, бездельничать". Такие императивы сопровождаются коннотацией осуждения, и в основе их реализации лежит социально-ролевое (реальное или мнимое) превосходство адресанта. Категоричность запрета закреплена за моделью со словом нельзя в сочетании с инфинитивом несовершенного вида: "Я имею в виду, что такой случай вам нельзя упускать" (М. Попов). Такого рода побудительные предложения помимо запрета сориентированы на изменение ментального или физического поведения адресата в будущем: "Клавдия страстно прижалась к нему и горячо говорила: - Так дальше тебе нельзя жить, нельзя!" (В. Соллогуб). Такие предложения содержат и негативную этическую оценку факта. Интересно, что совершенный вид глагола резко меняет семантику таких предложений; встречается он только в сочетании с частицей не: "Вам нельзя не подождать их..." (М. Алданов). В этом случае отрицательную оценку получают намерения адресата, а само высказывание за счет отрицания получает уже значение не запрета, а настоятельной рекомендации. Побуждение-запрет может быть выражено повествовательным предложением, образованным по модели "Вы (ты) забываете (-ешь) + Inf (несовершенного вида)". Уже само лексическое значение предиката содержит осуждение представленного далее факта (память - ценнейшее свойство человеческого сознания; забыть, лишиться ее - очень плохо для человека). Неодобрение со стороны говорящего вызывает факт действия, совершаемого слушателем, который в процессе переработки информации должен осознать недопустимость своего поведения. "Ты забываешь готовить уроки"; "Вы забываете закрывать вашу дверь на ночь" (В. Набоков), Просьба сопровождается здесь напоминанием об обязательности ее реализации и тем самым предотвращает ее нарушение в будущем. Данная форма побуждения отличается от прямого побудительного речевого акта (Ср.: "Не забывайте закрывать вашу дверь на ночь!") тем, что говорящий не осуществляет прямого нажима на адресата посредством своего авторитета или своей напористости. Для выражения смягченного запрета часто используются вопросительные предложения, приобретающие при этом значение отрицательных высказываний. Императивность (побуждение собеседника к вербальному ответу), как уже говорилось, присутствует в значении и собственно вопросительных предложений. Кроме того, вопрошающий часто не знает, существует (будет ли существовать) названный факт в реальной действительности, что свойственно и значению побуждения и служит объяснением той легкости, с которой вопрос включается в побудительный контекст. Вопросы-побуждения используются в ситуациях, в которых адресат на зависит от говорящего, но последний старается в вежливой форме выразить критическое отношение к действиям собеседника. Вопросительная интонация при этом снимается: "Ах, милый мой, милый Ромашов, зачем вы хотите это делать? Подумайте: если вы знаете твердо, что не струсите... то ведь во сколько раз тогда будет смелее взять и отказаться" (А.И. Куприн). Оттенок упрека в таких случаях соотносится с интересами адресата, и говорящий таким образом как бы ограждает себя от возможного конфликта и нарушения контакта с адресатом: "Спокойно, Алик Романович. Зачем вы так нервничаете?" (О. Приходько). Следует заметить, что если "зачем-реплика" - вопрос, требующий уточнения некоторых деталей ситуации, то в речевом употреблении невозможно его побудительное прочтение, тем более что здесь в устном использовании фразовое ударение падает на слово зачем и оно отделяется от остальной части предложения паузой: "Но ведь я сто раз объясняла вам, мама, что я еду на несколько дней. - Зачем вы едете? - осторожно-дипломатично спросила Муся" (М. Алданов). Ср.: "Зачем вы едете? Там опасно". Аналогичное побудительное значение могут иметь и "по-чему-реплики": "Тебе на жизнь ничего не остается - пять рублей, Почему ты отказываешься от денег Марка?" (А. Рыбаков); Ср.: "Зачем ты отказываешься от денег Марка?" Однако при наличии отрицательной формы предиката реплика зачем невозможна и единственно возможным вариантом выражения запрета оказывается реплика почему: "Почему ты не поведешь к отцу?" При употреблении реплики почему и зачем адресанту удается избежать конфликтности, которая возможна при прямом побуждении, ибо побуждение-запрет в таких репликах "маскируется" под вопрос-желание узнать причину (или цель) нежелательного, нецелесообразного, с точки зрения адресанта, поведения собеседника. пился с Балагановым. - Что же вы меня бьете?" - надрывался Балаганов" (И. Ильф, Е. Петров). Та же экспансивность заложена и в "чего-репликах", отличающихся от "что-реплик" своим разговорным характером. Цель и той, и другой реплики заключается в желании принудить адресата к прекращению действия, несовместимого с интересами автора: "Вы чего здесь двери ломаете? - раздался над ними глухой воющий голос" (В. Дудинцев); "Чего вы орете, как белый медведь в теплую погоду? - строго сказал Остап" (И. Ильф, Петров). Такого рода вопросы побуждения наносят вред эмоциональной сфере адресата и при известных условиях могут спровоцировать конфликт, тем более что эти вопросы "свободно включают в себя просторечную лексику и фразеологию, и говорящий таким образом намеренно снижает уровень общения с собеседником. Побуждение-запрет на совершение действия, выраженного глаголом однонаправленного движения, может быть оформлен репликой-вопросом с наречием куда: "Куда ты тащишь меня? Я близко живу, А ты черт знает куда тащишь" (К. Ваги-нов); "Бабка: Куда Галю-то понесла? Ну куда? Я что, не посижу?" (Л. Петрушевская). Здесь на смену убеждению приходит упрек, выражаемый иногда с такой силой, что создается риск для эмоционально-волевой сферы адресата. Близки по структуре к вопросительной конструкции и предложения, построенные по схеме "Сколько раз просил (просили) тебя (вас) + Vinf (чтобы + придаточное изъяснительное)". С отрицанием не такие конструкции передают запрет: "Сколько раз я просил не называть меня парнищей!" (И. Ильф, Е. Петров); "Сколько раз вас просили не входить без стука!" (Из разговора). Как отмечает В.И. Шаховский, вопросительные местоименные слова часто близки к эмоциональным частицам и выступают как "сигналы определенной эмотивной интенции отправителя, призванные вызвать определенный настрой у получателя" 9 . Подобного рода эмотивные наслоения упрека, негодования, экспансии находим и в представленных выше репликах-запретах. Выражение в этом случае получает тот факт, что " Шаховский В.И Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж. 1987 С. i64 творящий неоднократно просил адресата осуществлять (или не осуществлять) запрашиваемое им действие. Побуждение и запрет (в зависимости от негативной или позитивной формы предиката) могут выражать модели вопро-сительных конструкций, соответствующие схеме "Неужели + вы (ты) + Vf (настоящего времени)". При этом запрет выражается формой утвердительного предложения, а побуждение -отрицательного: "Неужели вы верите его обещаниям?"; "Я очень занят, - сказал я. - Ну неужели ты не можешь отвлечься на полтора часа?" (В. Токарева). Целью говорящего является стремление в этикетной форме заставить адресата совершить определенное действие, обратив внимание на неуместность его поведения или намерений. Всякий запрет нежелателен для адресата, затрагивает аспект его независимого "Я", его самоуважения, не допускающего критики его поведения. Снятие прямой обращенности к со-беседнику, создание иллюзии - зависимости косвенного побуждения от объективной действительности, диктующей необходимость прекращения того или иного действия адресата, смягчают императивность и не наносят ущерба самолюбию адреса-та, а, следовательно, не нарушают контакта собеседников, исключая возможность конфликтной ситуации. С другой стороны, при соответствующем лексическом сок-ржании предложения (при наличии просторечных слов или слова, выражающего запрос об образе действия, с помощью которых говорящий стремится подчеркнуть силу убедительности своего речевого акта) адресант может намеренно идти на конфликт, желая таким образом изменить создавшуюся ситуацию: "Как вы обращаетесь с людьми?" или "Куда вы лезете?" Достаточно высокая употребительность косвенных рече-вых актов побуждения и частотность эффективности их рече-вого воздействия свидетельствуют о преимуществе и целесообразности их использования. Повествовательные и вопросительные предложения, вы-сгупая в роли побудительных, приобретают под влиянием кон-ситуации семиоимнликационное значение, в основе возникновения которого лежат либо компоненты семантики, заложенные в соответствующей модели прямого речевого акта (значение побуждения к речевому ответу и возможность ирреально-ги излагаемого факта в вопросительной конструкции), либо лексическое содержание предложения, слова оценочной се- мантики, явно поощряющие или запрещающие ту или иную деятельность адресата. Данный факт свидетельствует о тесной взаимосвязи между семантическим, синтаксическим и прагматическим уровнями в процессе реализации побудительного речевого акта. Косвенные побудительные речевые акты связаны с прямыми речевыми актами сложными парадигматическими омонимическими и синонимическими отношениями, что создает богатые возможности выбора для говорящего. Омонимические отношения с соответствующими по форме повествовательными или вопросительными предложениями создают возможность адресанту отказаться от предлагаемого им запроса о необходимости того или иного действия собеседника и апеллировать к исходному значению предложения (эта же возможность заложена и в понимании его адресатом). Например: "Куда ты собрался на ночь глядя? - К другу." или "Куда ты собрался на ночь глядя? - А тебе какое дело? -Нельзя уж и спросить" (Из разговора). Как внутренние (с другими косвенными актами побуждения), так и внешние (с прямыми и скрытыми речевыми актами) богатые синонимические отношения предложений со значением косвенных речевых актов предоставляют говорящему богатейшие возможности выбора, знание правил которого помогает ему эффективным образом воздействовать на своего партнера по коммуникации, учитывая социальный статус адресата, его эмоциональное состояние, его характер, ситуацию общения и пр., и таким образом добиваться эффекта через воздействие на мир знаний и чувств собеседника. Это дает говорящему возможность оказать максимальное воздействие на собеседника, остановив свой выбор на той модели, которая более всего соответствует ситуации общения иэмоционально-волевым особенностям собеседника. Находясьна периферии способов репрезентации категории императивности, косвенные речевые акты, тем не менее, активно конкурируют в своем речевом использовании с центральными прямыми способами выражения побуждения. Итак, функционально-семантической категории императивности соответствует целая система моделей прямых и косвенных речевых актов, моделей, служащих эффективности человеческих контактов, без чего невозможно существование в социуме. "В основе всякого литературного языка лежит накопленное веками сокровище фраз, словосочетаний, комбинаций, изречений, пословиц и т.п. Но это сокровище оказывается гораздо большим сокровищем, чем обыкновенно думают. Обычно его понимают как сумму накопленной данным народом мудрости; между тем в языковом материале, унаследованном от старших поколений, заложены в виде возможностей и линии речевого поведения будущих поколений, наследников этого сокровища" 10 . Речевое поведение носителей русского языка во многом определяется знанием всего арсенала сокровищницы побудительных моделей, а также их потенциальных возможностей, обеспечивающих говорящему должную речевую стратегию и тактику. "Сокровище" знаний такого рода и умение им пользоваться поистине бесценны. Раздел 3 ПРЕДИКАТИВНЫЕ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ 3.1. Функционально-семантическая категория модальности Категория модальности как объект исследования традиционно привлекала внимание лингвистов (А.А. Шахматов, A.M. Пешковский, В.В. Виноградов, Г.А. Золотова, О. Есперсен, Ш. Балли и др.). Однако до сих пор не получили однозначного решения вопросы, связанные с объемом, лингвистическим статусом, средствами речевой репрезентации данной категории. В современной лингвистике, как отечественной, так и зарубежной, представлены различные точки зрения на категорию модальности. При этом данные точки зрения при всем их разнообразии имеют и нечто общее. Так, большинство ученых признает, что "общей чертой характеристики сущности модальности является отношение между составляющими коммуникативного процесса, т.е. между говорящим, высказыванием и объективной действительностью" 1 . Рассмотрение же этих отношений различно. В первую очередь это зависит от того, на какую из трактовок модальности (узкую или широкую) опира- 10 Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М.. 1957. С. 132. 1 Широкова А.Г. Проблемы изучения категории модальности в зарубежных славянских странах // Междунар. юбилейная сессия, посвященная 100-летию со дня рождения акад. В.В Виноградова: Тез докл. М.. 1995. С. 148 - 149. ется лингвист. Для отечественного языкознания характерна широкая трактовка модальности, основывающаяся на определении данной категории, предложенном В,В. Виноградовым: "Каждое предложение включает в себя, как существенный конструктивный признак, модальное значение, т.е. содержит в себе указание на отношение к действительности. Любое целостное выражение мысли, чувства, побуждения, отражая действительность в той или иной форме высказывания, облекается в одну из существующих в данной системе языка интонационных схем предложения и выражает одно из тех синтаксических значений, которые в своей совокупности образуют категорию модальности" 2 . Далее он отмечает, что категория модальности "имеет смешанный лексико-грамматический характер. В языках европейской семьи охватывает всю ткань речи". Таким образом, в такой широкой трактовке категория модальности включает в себя коммуникативную целеустановку, различные эмоциональные значения. В некоторых работах последних лет, в частности В.Г. Адмони, Г.П. Немца и др., ещё более расширяется объём категории модальности, в неё включается и категория отрицания (негопозитивности)."" При анализе взаимосвязи между компонентами процесса коммуникации центральным элементом признается либо сам говорящий и его отношение к действительности (Грепл, Бауэр и др.) либо отношение говорящего к высказыванию (М. Кубик и др.) либо высказывание и его отношение к действительности (с точки зрения говорящего). Именно последний взгляд наиболее распространен в отечественной лингвистике (см. работы В. В. Виноградова, Н.Ю. Шведовой, Г.А. Золотовой и др.). Данный подход представляется наиболее последовательным, так как позволяет учесть все составляющие процесса коммуникации, обосновать деление модальности на объективную и субъективную, которые, однако, существуют в предложении-высказывании в тесной взаимосвязи. Именно в том, понимает ли говорящий содержание высказывание как реальное или как ирреальное, большинство отечественных исследователей ви- 1 Виноградов В.В. О категории мод&тьности и модальных словах // Виноградов ВВ. Избранные труды по русской 1рамматике. М., 1975. " Адмони В.Г. Строй современного немецкого языка. М., 1982; Немец Г.П. Актуальные проблемы модальности в современном русском языке. Ростов н/Д. дит сущность модальных отношений. Следует, однако, учесть, что реальность и ирреальность при этом рассматриваются весьма широко и неоднозначно. Некоторые лингвисты, считая основным для модальности коммуникативное намерение говорящего, выделяют в соответствии с этим критерием основные модальные схемы высказываний повествовательные, вопросительные, побудительные и желательные. Такое включение целеустановки в объем категории модальности влечет за собой необходимость более четкой градации типов высказываний, фиксации наличия различных промежуточных типов 4 . Но следует иметь в виду, что выделяемые с учетом коммуникативно-прагматического подхода коммуникативные значения "неодноплановы значениям собственно модальным" 5 . Категория модальности и целеустановка взаимодействуют при оформлении высказывания, однако единицы с одинаковой модальностью могут различаться по типу целеустановки. Если же признать, что целеустановка входит в состав категории модальности, то модальное (частное) значение и значение целеустановки должны взаимоисключаться как элементы одного обобщённо-грамматического значения, на основе которого оформляется грамматическая категория. В русском же языке это не соответствует реальному положению вещей. Следует также попытаться отграничить модальность как лингвистическую категорию от близких к ней категорий отрицания, эмоциональности и более общей, чем модальность, категории предикативности. Предикативность так же, как и модальность, является неотъемлемым признаком предложения-высказывания, однако представляет собой категорию белее высокого уровня абстракции. Категория модальности входит в категорию предикативности в качестве составляющего элемента (в данном случае речь идет о модальности объективной). 4 См.: Блох М. Проблемы парадигматического синтаксиса: Автореф. дне. ... д-ра филол. наук. М., 1977, Валимова Г.В. Функциональные типы предложений в современном русском языке. Ростов и/Д, 1967. " См.: Блох М. Проблемы парадигматического синтаксиса: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук М, 1977; Валимова Г.В Функциональные типы предложений в современном русском языке. Ростов н/Д. 1967. Некоторые исследователи, в частности Г.П. Немец, Н.Е. Петров и др. 6 , включают в объем категории модальности различные эмоционально-экспрессивные элементы. Представляется необходимым разграничить модальность и эмоциональность как категории. Модальность - это неотъемлемый признак предложения, как категория стабильна. Эмоциональность (и экспрессивность) являются факультативными признаками. Предложение-высказывание может быть нейтральным с точки зрения эмоциональности и экспрессивности. Кроме того, одно и то же предложение, сохраняя модальность, может передавать различные эмоции, изменять эмоциональную окраску. Например, предложение "Идет дождь" в зависимости от интонации по воле говорящего может передавать радость, сожаление, удивление и т.д. Дополнительным признаком, позволяющим разграничить модальность и эмоциональность, можно считать то, что каждая из этих категорий обладает своим набором средств выражения. Как указывалось ранее, ряд ученых включает категорию негопозитивности в объем категории модальности. В лингвистике представлена особая концепция отрицательной модальности 7 . Однако данные категории необходимо разграничивать. Отрицание представляет собой категорию более высокого уровня абстракции. Модальные же значения охватывают лишь часть значений, присущих категории отрицания. Отрицательные конструкции, базируясь на утвердительных, богаче в коммуникативном и прагматическом аспектах. Кроме того, объективная модальность всегда представлена в конструкции эксплицитно, а отрицание может быть и имплицитным. И субъективная, и объективная модальность обладают набором средств выражения, отличным от речевых реализаций категории отрицания. Так, в частности, отрицание в отличие от модальности может быть выражено средствами словообразовательного уровня. Таким образом, предпочтительнее опираться на традиционное понимание модальности. Понимание статуса лингвистической категории модальности зависит от подхода к явлениям языка, которым пользуется тот или иной лингвист. Так, модальность рассматривается 6 Немец Г.П. Указ соч.; Петров НЕ. О содержании и объеме языковой модаль 7 FxnepceH О. Философия грамматики М, 1958. как понятийная 8 , синтаксическая 9 , семантическая 10 , таксономическая, функционально-семантическая категория. Последняя точка зрения опирается на концепцию, предложенную В.В. Виноградовым. В дальнейшем это направление анализа было развито в работах А.В. Бондарко". Функционально-семантическая категория (ФСК) модальности понимается как категория, "охватывающая систему грамматических форм глагольного наклонения, а также синтаксические и лексические средства выражения отношения высказывания к действительности" 12 . Подобный подход к категории модальности не противоречит традиционному делению модальности на объективную и субъективную, так как каждый из этих типов модальности соответствует определенным значениям, реализует их с помощью собственных средств выражения. Различаются они и по признаку обязательности (факультативности). Объективная модальность является обязательным признаком предложения-высказывания. Субъективная - признак факультативный, при этом субъективная модальность как бы наслаивается на объективную: эти типы модальности постоянно взаимодействуют. Традиционно объективная модальность подразделяется на реальную и ирреальную. Ядром средств выражения объективной модальности является грамматическая категория наклонения глагола. В зависимости от того, считает ли говорящий содержание высказывания по доминирующим признакам реальным или ирреальным, в качестве средств выражения используют те или иные формы наклонения. Однако реальность/ирреальность в лингвистике понимаются неоднозначно. Для того, чтобы более точно разграничить эти понятия, некоторые исследователи предлагают, во-первых, определить узкое и широкое понимание "реальности", а во-вторых, ввести третий элемент системы - "потенциальность". При этом потенциальность понимается как зона, которая фиксирует переход от ирреальности к реальности. При этом реальность в узком смысле соотносится с актуальностью, фактичностью. Ядром средств ее выражения яв- 8 Мещанинов И.И. I лагол М., Л., 1949; Ломтев Т.П. Предложение и грамматические категории. М., 1972. " Немей Г.П Указ соч., Петров НЕ. Указ. соч. "" Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982; Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М., 1960. 12 Бондарко А.В, Грамматическая категория и контекст. Л., 1971. С. 11. ляется форма настоящего актуального, а также формы прошедшего времени. Реальность в широком смысле выражается всеми формами изъявительного наклонения, в том числе и будущего времени. Форма будущего времени иногда рассматривается лингвистами как способ выражения ирреальной модальности. Предпочтительной, на наш взгляд, является точка зрения, согласно которой, данная форма относится к сфере потенциальности: "Завтра я отправлю эту статью в газету" (В. Иванов). В данном примере выражено твердое намерение субъекта совершить, действие. Отнесенное к плану будущего действие мыслится как реальное. Данная форма обслуживает сферу потенциальности, ситуация мысленно преобразуется из ирреальной в реальную. Кроме микрополя реальности, в составе поля модальности выделяют микрополя - ирреальности, необходимости, возможности, желательности, предположительности и т.д. Рассмотрим структуру и систему средств выражения основных микрополей. Как уже говорилось, ядром средств выражения микрополя реальности является изъявительное наклонение (или синтаксическое наклонение - индикатив). Периферия микрополя реальности представлена: 1) формами глагола, которые не относятся к определен 2)глагольными формами типа баи, хлоп, толк, стук
и "Она дугой тарелку о стену" (М. Серова); 3) формами причастий и деепричастий: "Звон этот влетел Микрополе возможности пересекается с микрополями реальности и ирреальности. Можно говорить о реальной и ирреальной возможности. Реальная возможность представлена в конструкциях с четко выраженным намерением совершить действие. В таких конструкциях выражается и воля говорящего. Микрополе возможности "объединяет лексические, морфологические и синтаксические средства, выражающие представление говорящего о такой связи между субъектом предметной ситуации и его признаком, при которой существует Обусловленность ситуации детерминирующими факторами, допускающими различный исход потенциальной ситуации - её реализацию или нереализацию" 13 . Значение возможности может быть выражено: 1) на лексическом уровне - модальными глаголами мочь (смочь), уметь (суметь) (при этом под модальным глаголом, вслед за Ш. Балли, мы понимается глагол, имеющий в семантической структуре модальную сему) и предикативами можно, возможно и др.; 2)на морфологическом уровне - формами будущего вре 3)на синтаксическом уровне - специализированными ин В предложении-высказывании значение возможности обычно реализуется комплексом средств. Семантическая " структура поля возможности строится на противопоставлении по признаку "внешний/ внутренний". Выделяется внешняя и внутренняя возможность. Внешняя возможность обусловлена факторами, которые находятся вне субъекта (социальными, природными). Внутренняя возможность определяется внутренними характеристиками субъекта (психические, физические, нравственные свойства и т.д.) либо свойствами объекта в бессубъектных конструкциях. Микрополе необходимости также относится к сфере потенциальности, при этом конкретные речевые реализации конструкции со значением необходимости дают характеристику высказывания как реального или ирреального. Значение необходимости выражается разноуровневыми средствами языка: 1) модальными лексемами (надо, необходимо, надобно и т.п.: обязан, должен, принужден и др,; следует, приходится, надлежит я др.; долг, обязанность и т.д.); данные лексемы, включая в свой состав семы необходимости, долженствования, вынужденности; различаются по грамматической принадлежности, что определяет их способность функционировать в той или иной синтаксической конструкции; Теория функциональной грамматики. Темпорал&ность. Модальность / Под ред. А.В Бондарко. М., 1990. С 126. 2)независимым инфинитивом. Например: "Вы обещания 3)глагольными формами настоящего времени с особой 4)формами повелительного наклонения, которые исполь |
Внешние факторы языковых изменений 1) 2) 3) 4) 5) 6) 7) изменение круга носителей языка, распространение просвещения, территориальные перемещения народных масс, создание новой государственности, развитие науки, техники, международные контакты и т. п. , фактор активного действия СМИ (печать, радио, телевидение), 8) фактор социально психологической перестройки личности в условиях новой государственности и, соответственно, степени адаптации ее к новым условиям.
Внутренние законы развития языка 1. ЗАКОН СИСТЕМНОСТИ (глобальный закон, являющийся одновременно и свойством, качеством языка); 2. ЗАКОН ТРАДИЦИИ, обычно сдерживающий новые процессы; 3. ЗАКОН АНАЛОГИИ (стимулятор подрыва традиционности); 4. ЗАКОН ЭКОНОМИИ (закон «наименьшего усилия»), особенно активно ориентированный на ускорение темпов в жизни общества; 5. ЗАКОНЫ АНТИНОМИИ (законы противоречий) - «зачинщики» борьбы противоположностей, заложенных в самой системе языка: 1) антиномия говорящего и слушающего; 2) антиномия узуса и возможностей языковой системы; 3) антиномия кода и текста; 4) антиномия, обусловленная асимметричностью языкового знака; 5) антиномия двух функций языка - информационной и экспрессивной, 6) антиномия двух форм языка - письменной и устной.
Закон системности проявляется на разных языковых уровнях, как внутри каждого уровня, так и во взаимодействии их друг с другом. Наиболее ярко: 1) на морфологическом, 2) на лексическом, 3) на синтаксическом
Закон системности 1. Сокращение количества падежей в русском языке (6 из 9) к росту аналитических черт в синтаксическом строе языка: функция падежной формы стала определяться позицией слова в предложении, соотношением с другими формами. 2. Изменение семантики слова может отразиться на его синтаксических связях и на его форме. 3. И, наоборот, новая синтаксическая сочетаемость может привести к изменению значения слова (его расширению или сужению). 4. Системность как свойство языка и отдельного знака в нем, открытое Ф. де Соссюром, проявляется и в соотношении знака (означающего) и означаемого Например: в современном языке сочетание Врач пришла нормативно, вопреки формально грамматическому несоответствию. Форма подлежащего меняется, ориентируясь на конкретное содержание (врач - женщина). В этом примере к семантико синтаксическому преобразованию добавляется и влияние внешнего социального фактора: профессия врача в современных условиях распространена среди женщин столь же широко, как и среди мужчин, а корреляция врач-врачиха осуществляется на ином языковом уровне - стилистическом.
Закон языковой традиции объясняется объективным стремлением языка к стабильности, «охранности» уже достигнутого, приобретенного. Но потенции языка объективно расшатывают эту стабильность, образуя естественный прорыв в слабом звене системы оказывается вполне естественным. Закон традиции хорош, когда он действует как сдерживающее начало, противодействующее случайному, немотивированному употреблению или препятствующее слишком расширенному действию других законов, в частности - закона речевой аналогии (как, например, диалектное путью в твор. п. по аналогии с жизнью). При столкновении с законом аналогии он создает в некотором смысле конфликтную ситуацию, разрешение которой в частных случаях может оказаться непредсказуемым: либо победит традиция, либо аналогия.
Закон языковой традиции Например: * Среди традиционных написаний есть написания в высшей степени условные: 1) окончание прилагательных -ого с буквой г на месте фонемы (зеленого); 2) написание наречий с ь (вскачь, наотмашь) и глагольных форм (пишешь, читаешь), 3) традиционные написания существительных женского рода типа ночь, рожь, мышь, хотя в данном случае включается в действие и закон морфологической аналогии, когда ь выступает в качестве графического уравнителя парадигм склонения существительных (ср. : ночь - ночью, как ель - елью, дверь - дверью) (Иванова В. Ф. Современная русская орфография: Учеб. пособие. М. , 1991).
Закон языковой аналогии Сущность аналогии заключается в выравнивании форм и подтягивании их к более распространенным образцам: 1) произношения (когда вместо исторически ожидаемого звука в словоформе появляется другой, по аналогии с другими формами (особенно активна аналогия в ненормированной разговорной и диалектной речи (например, замена чередований: берегу - берегёшь вместо бережёшь по образцу несу - несёшь и т. п.).
Закон языковой аналогии 2) Выравнивание норм постановки ударения (системы ударений) некоторых глагольных форм, где сталкиваются книжная традиция и живое употребление (например, форма ж. рода прошед. вр. глагола; ср. : звать - зва′л, зва′ло, зва′ли, но: звала′ и др.). Естественно, что нарушение традиции коснулось именно формы женского рода (зва′ла, рва′ла, спа′ла и т. п.), которое пока не допускается в литературном языке, но распространено в живом употреблении). Колебания в ударении в терминологической лексике, где также часто сталкивается традиция (происхождение) и практика употребления латинизмов и грецизмов в русских контекстах (перенос ударения на конечный основы отмечается даже в терминах, стойко сохраняющих исконное ударение, например мастопати′я (ср. : гомеопа′тия, аллопа′тия, миопа′тия, антипа′тия, метриопа′тия и др.). Часто различие в ударении объясняется разным происхождением слов - латинским или греческим: дислали′я, диску′ссия (от лат. discussio - рассмотрение).
Закон языковой аналогии 3) выравнивание грамматических норм (в частности в глагольного управления) (аналогией может быть вызван переход глаголов из одного класса в другой, например, по аналогии с формами глаголов типа читать - читаю, бросать - бросаю появились формы полоскаю (вместо полощу), махаю (вместо машу), мяукаю (вместо мяучу) и др.)
Закон речевой экономии Стремление к экономичности языкового выражения обнаруживается на разных уровнях языковой системы: 1) в лексике и словообразовании (разнообразные аббревиатуры, особенно если аббревиатурные образования приобретают постоянную форму наименований - существительных, способных подчиняться нормам грамматики (вуз, учиться в вузе, утрата отчества в личных именах собственных в официальных документах и СМИ – дань западной традиции), 2) в морфологии (например: замена форм следующего типа: грузин из грузинец, лезгин из лезгинец, осетин из осетинец (однако башкирец - ?), нулевое окончание в Р. пад. Мн. ч. у ряда классов слов: пять грузин вместо грузинов; сто грамм вместо граммов; полкило апельсин, помидор, мандарин вме стоапельсинов, помидоров, мандаринов и т. п. 3) в синтаксисе (словосочетания база для образования слов (электрический поезд электропоезд, зачетная книжка - зачетка, гречневая крупа – гречка)
ЗАКОНЫ АНТИНОМИИ (законы противоречий) Развитие языка стимулируется противоречивостью протекающих процессов. Противоречия свойственны самому языку как феномену. Без них немыслимы какие либо изменения. Именно в борьбе противоположностей проявляется саморазвитие языка. Антиномии: 1) антиномия говорящего и слушающего; 2) антиномия узуса и возможностей языковой системы; 3) антиномия кода и текста; 4) антиномия, обусловленная асимметричностью языкового знака; 5) антиномия двух функций языка - информационной и экспрессивной, 6) антиномия двух форм языка - письменной и устной.
1. Антиномия говорящего и слушающего создается в результате различия в интересах вступающих в контакт собеседников (или читателя и автора): говорящий заинтересован в том, чтобы упростить и сократить высказывание, а слушающий - упростить и облегчить восприятие и понимание высказывания. Это создает конфликтную ситуацию, которая снимается нахождением удовлетворяющих обе стороны форм выражения. Конфликт между говорящим и слушающим разрешается то в пользу говорящего, то в пользу слушающего. Это проявляется не только на уровне общих установок, но и на уровне самих языковых форм - в предпочтении одних и отрицании или ограничении других.
1. Антиномия говорящего и слушающего Например: В русском языке начала и середины XX в. появилось много аббревиатур (звуковых, буквенных, отчасти слоговых). Это было очень удобно для составителей текстов (экономия речевых усилий) (*Замкомпорде – заместитель комиссара по морским делам). После 1917 г. , 1920 -е-1930 -е гг. (содержание закрыто, неясность, шифрованность названий учреждений) Сегодня больше появляется расчлененных наименований (ср. : общество защиты животных, управление по борьбе с организованной преступностью, общество художников-станковистов). Эти названия сильнее воздействуют на слушающего (читающего), поскольку несут в себе открытое содержание. Но возникают и новые аббервиатуры, которые не всегда удачны (*РПЦ – Русская Православная Церковь (фамильярное отношение к православной церкви)).
2. Антиномия кода и текста Это противоречие между набором языковых единиц (код - сумма фонем, морфем, слов, синтаксических единиц) и их употреблением в связной речи (текст). Увеличение кода – > сокращение текста. Сокращение кода –> увеличение текста (недостающие кодовые знаки придется передавать описательно, пользуясь оставшимися знаками). Например: названия наших родственников. В русском языке для наименования различных родственных отношений в семье существовали термины родства: деверь - брат мужа; шурин - брат жены; золовка - сестра мужа; свояченица - сестра жены, сноха - жена сына; свекор - отец мужа; свекровь - жена свекра, мать мужа; зять - муж дочери, сестры, золовки; тесть - отец жены; теща - мать жены; племянник - сын брата, сестры; племянница - дочь брата, сестры. Некоторые из этих слов (шурин, деверь, золовка, сноха, свекор, свекровь) постепенно были вытеснены из речевого обихода. На их месте для обозначения понятий стали использоваться описательные замены (брат жены, брат мужа, сестра мужа и т. д.). Количество слов в активном словаре уменьшилось, а текст в результате увеличился.
3. Антиномия узуса и возможностей языка (= системы и нормы) Заключается в том, что возможности языка (системы) значительно шире, чем принятое в литературном языке употребление языковых знаков. Традиционная норма действует в сторону ограничения, запрета, тогда как система способна удовлетворить большие запросы общения. Например: норма фиксирует недостаточность некоторых грамматических форм (отсутствие формы 1 л. ед. ч. простого буд. времени у глагола победить (*победю, *побежу); отсутствие противопоставления по видам у ряда глаголов, которые квалифицируются как двувидовые, и т. д. : женить, роанить, казнить и др. , инояз. глаголы с суффиксами –ирова, изирова (телеграфировать, госпитализировать)).
4. Антиномия, вызванная асимметричностью языкового знака Проявляется в том, что означаемое (значение) и означающее (знак) (средства выражения значения) всегда находятся в состоянии конфликта: 1. Значение - > к приобретению новых знаков. 2. Знак - > к расширению круга своих значений, приобретению новых значений 1. Значение - > к приобретению новых знаков. Слово чернила «жидкость черного цвета» с достаточно прозрачным значением (чернь, черный - чернила) когда то имело одно означаемое. Но со временем появляются вещества иного цвета для выполнения той же функции, что и чернила. Возникший конфликт: означающее одно (чернила), а означаемых несколько - жидкости разного цвета - > 
5. Антиномия двух функций языка Сводится к противопоставлению чисто информационной функции и экспрессивной функций языка. А. Информационная функция - > к однотипности, стандартности языковых единиц. Речевой стандарт закрепляется в официальных сферах общения - в деловой переписке, юридической литературе, государственных актах. Б. Экспрессивная - > к новизне, оригинальности выражения. Экспрессия, новизна выражения более свойственна речи ораторской, публицистической, художественной. Своеобразный компромисс (а чаще именно конфликт) обнаруживается в СМИ, особенно в газете, где экспрессия и стандарт – это конструктивные признаки публицистики. (Костомаров В. Г. Русский язык на газетной полосе. - М. , 1971.)
6. Антиномия устной и письменной форм языка Устная речь воспринимает элементы книжности, письменная - широко использует принципы разговорности. Начинает разрушаться само соотношение книжности (основа - письменная речь) и разговорности (основа - устная речь). В звучащей речи появляются лексико-грамматические признаки книжной речи, письменная символика (например: человек с большой буквы, доброта в кавычках, качество со знаком плюс (минус) и др. ; Кулуарные договоренности мы оставляем за скобками (МК, 1993, 23 марта); Только медицинских работников, обслуживающих 20 клиентов вытрезвителя, я насчитал 13 плюс психолог, плюс четыре консультанта (Правда, 1990, 25 февр.)).
| Читайте: |
|---|
Популярное:
Литературно-исторические заметки юного техника
|
Новое
- Картофель с опятами в духовке
- Как приготовить варенье из ранеток дольками
- Рецепт тушеной капусты с индейкой Приготовить филе индейки с капустой
- Толкование карт Таро: значение Туза Жезлов
- Сонник: К чему снится танцевать во сне?
- Корабль адмирала нельсона «виктори Чертеж корабля виктория адмирала нельсона с обстановкой
- К чему снится индия, индия во сне Что значит если во сне приснился индус
- Петиция за отставку Медведева, или к чему приводят необдуманные слова (видео)
- Особенности государственных органов управления, органов местного самоуправления
- Алфавитный список химических элементов
